Сергей Довлатов

“Живеехме бедно. Често се карахме. Тенджерата, пълна с взаимното ни раздразнение, тихо къкреше на слаб огън ...из "Резерватът”

“Единственият почтен път е пътят на грешките, разочарованията и надеждите. Животът ни е даден, за да разкрием чрез собствения си опит границите на доброто и злото ... Няма други пътища ...”

“И чак тогава, Маруся го възнагради със звънлива, оглушителна плесница. Раздаде се звук, като че ли хиляда поклонници, да речем, на Адриано Челентано едновременно ръкопляскат.”

“Почти не възпитавахме дъщеря си, само я обичахме.”

“- Говорят, за исполнение роли Ленина платят больше, чем за Отелло?.. - Возможно. И убежден, что это справедливо. Ведь актер берет на себягромадную ответственность...”

“Три вещи может сделать женщина для русского писателя. Она может кормить его. Она может искренне поверить в его гениальность. И наконец, женщина может оставить его в покое. Кстати, третье не исключает второго и первого.”

“- Господь милостив, - тихо произнесла бабка. Дед нахмурился. Сдвинул брови. Затем наставительно и раздельновыговорил: - Это не так. Зато милостив Беглар. Жаль, что он разбавляет напареули.”

“Противоположность любви — не отвращение. И даже не равнодушие. А ложь. Соответственно, антитеза ненависти — правда”

“Сильные чувства — безнациональны. Уже одно это говорит в пользу интернационализма. Радость, горе, страх, болезнь — лишены национальной окраски. Не абсурдно ли звучит:“Он разрыдался, как типичный немец”.”

“Гессе считает, что все темное, бессознательное, неразборчивое ихаотическое — это Азия. Наоборот, самосознание, культура, ответственность, ясное разделение дозволенного и запрещенного — это Европа. Короче, бессознательное — это Азия, зло. А все сознательное — Европа и благо. Гессе был наивным человеком прошлого столетия. Ему и в голову не приходило, что зло может быть абсолютно сознательным. И даже — принципиальным.”

“Я начинал о чем-то догадываться. Вернее - ощущать, что этот последний законник усть-вымского лагпункта мой двойник. [...] Что мы - одно. Потому что так ненавидеть можно только себя.”

“В августе у Муси началась депрессия. Причины, как это обычно бывает, выглядели мелкими. Известно, что по-настоящему страдают люди только от досадных мелочей.”

“Леве Баранову за шестьдесят. Он бывший художник-молотовист. В начале своей карьеры Лева рисовал исключительно Молотова. Его работы экспонировались в бесчисленных домо-управлениях, поликлиниках, месткомах. Даже на стенах бывших церквей. Баранов до тонкостей изучил наружность этого министра с лицом квалифицированного рабочего. На пари рисовал Молотова за десять секунд. Причем рисовал с завязанными глазами. Потом Молотова сняли. Лева пытался рисовать Хрущева, но тщетно. Черты зажиточного крестьянина оказались ему не по силам.”