“Король: Ты все еще окутан прежней тучей?Гамлет: О нет, мне даже слишком много солнца.”

“Розенкранц. И это все, на что они способны, — умирать?Актер. Нет, нет — они еще красиво убивают. Некоторые убивают даже красивей, чем умирают. Остальные лучше умирают, чем убивают. Это труппа.Розенкранц. Который из них который?Актер. Почти никакой разницы.”

“Ты плачешь, когда все ещё живы, и слишком далеко смотришь в туман своей судьбы.”

“Люди больше не различают зова. Они даже не слышали его. В них нет ничего от Алкивиада и Дионисия; даже от Сократа — и то ничего нет. В них нет и небесной двусмысленности; они до ужаса однозначны. В них нет «Больше!» — они все уменьшают.”

“And now tell me, why is it that you use me words "good people" all the time? Do you call everyone that, or what?- Everyone, - the prisoner replied. - There are no evil people in the world.(- А теперь скажи мне, что это ты все время употребляешь слова добрыелюди"? Ты всех, что ли, так называешь?- Всех, - ответил арестант, - злых людей нет на свете.)”

“И вообще, даже если ты все время спасал бы людям жизнь, откуда бы ты знал, ради чего ты это делаешь — ради того, чтобы на самом деле спасти жизнь человеку, или ради того, чтобы стать знаменитым адвокатом, чтобы тебя все хлопали по плечу и поздравляли, когда ты выиграешь этот треклятый процесс, — словом, как в кино, в дрянных фильмах. Как узнать, делаешь ли ты все это напоказ или по-настоящему, липа все это или не липа? Нипочем не узнать!”