“Застенчевый геройО, мой застенчивый герой,ты ловко избежал позора.Как долго я играла роль,не опираясь на партнера!К проклятой помощи твоейя не прибегнула ни разу.Среди кулис, среди тенейты спасся, незаметный глазу.Но в этом сраме и бредуя шла пред публикой жестокой -все на беду, все на виду,все в этой роли одинокой.О, как ты гоготал, партер!Ты не прощал мне очевидностьбесстыжую моих потерь,моей улыбки безобидность.И жадно шли твои стаданапиться из моей печали.Одна, одна - среди стыдастою с упавшими плечами.Но опрометчивой толпегерой действительный не виден.Герой, как боязно тебе!Не бойся, я тебя не выдам.Вся наша роль - моя лишь роль.Я проиграла в ней жестоко.Вся наша боль - моя лишь боль.Но сколько боли. Сколько. Сколько.”

“Не жалею, не зову, не плачу, Все пройдет, как с белых яблонь дым. Увяданья золотом охваченный, Я не буду больше молодым.Ты теперь не так уж будешь биться, Сердце, тронутое холодком, И страна березового ситца Не заманит шляться босиком.Дух бродяжий! ты все реже, реже Расшевеливаешь пламень уст О, моя утраченная свежесть, Буйство глаз и половодье чувств!Я теперь скупее стал в желаньях, Жизнь моя, иль ты приснилась мне? Словно я весенней гулкой ранью Проскакал на розовом коне.Все мы, все мы в этом мире тленны, Тихо льется с кленов листьев медь... Будь же ты вовек благословенно, Что пришло процвесть и умереть.”

“Мои приоритеты, то, чем я стараюсь руководствоваться в работе, можно выразить так: однажды твоя жизнь будет оценена не потому, сколько денег ты заработал и сколько у тебя машин, а по тому, как ты повлиял на чью-то жизнь.”

“Любимая — я не знаю, что из этого выйдет, и я нисколько не хочу знать этого. Не могу себе представить, что когда-нибудь я полюблю другого человека. Я имею в виду — не так, как тебя, я имею в виду — пусть даже маленькой любовью. Я исчерпал себя. И не только любовь, но и все то, что живет и дрожит за моими глазами. Мои руки — это твои руки, мой лоб — это твой лоб, и все мои мысли пропитаны тобой, как белые холстины коптов пропитаны тысячелетним невыгорающим пурпуром и королевским цветом золотого шафрана.”

“И вообще, даже если ты все время спасал бы людям жизнь, откуда бы ты знал, ради чего ты это делаешь — ради того, чтобы на самом деле спасти жизнь человеку, или ради того, чтобы стать знаменитым адвокатом, чтобы тебя все хлопали по плечу и поздравляли, когда ты выиграешь этот треклятый процесс, — словом, как в кино, в дрянных фильмах. Как узнать, делаешь ли ты все это напоказ или по-настоящему, липа все это или не липа? Нипочем не узнать!”

“И видите, как все интересуются; все подошли; все на мою печать смотрят, и ведь не запечатай я статью в пакет, не было бы никакого эффекта! Ха-ха! Вот что она значит, таинственность!”