“Ты проиграла на третьей клетке. С Магой всегда происходило то же самое, она совершенно не умеет добиваться своего, не чувствует расстояния, время вдребезги разбивается у неё в руках, она натыкается на всё на свете.”

“Ох уж эти успокоительные метафоры, эта застарелая печаль удовлетворения отттого, что всё вернулось на круги своя, всё продолжается как было, всё удержалось на поверхности, несмотря на ветер и шторм, кто бы ни звал и куда бы ни падал.”

“Заговорили о снах, и оба почти одновременно заметили, что сновидения определенной структуры вполне могли бы сойти за обычное безумие, если бы они продлились наяву. В снах нам дается бесплатная возможность потренировать наши способности к безумию. В то же время мы решили, что любое безумие есть зафиксировавшийся сон.”

“Собака, чей лай так свирепо звучал в зимней тишине, была немецкой овчаркой. Она вся дрожала. Хвост у неё был поджат. Этим утром её взяли на время с фермы. Раньше она никогда не воевала. Она не понимала, что это за игра. Звали её Принцесса.”

“У него пальцы, как у мышонка. Мне как-то удалось рассмотреть мышонка. Он бегал в мышеловке не на лапах, а на руках с пальцами и ногтями Тициана.”

“Она глотнула воздух, слезы покатились по лицу. Но тут она собрала все силы своего разрушенного тела, от пальцев на руках до самых пяток. И наконец у неё хватило сил прошептать всю фразу:- Как это я так состарилась?”

“Мы не умеем прощаться,-Всё бродим плечо к плечу.Уже начинает смеркаться,Ты задумчив, а я молчу.В церковь войдем, увидимОтпеванье, крестины, брак,Не взглянув друг на друга, выйдем...Отчего всё у нас не так?Или сядем на снег примятыйНа кладбище, легко вздохнем,И ты палкой чертишь палаты,Где мы будем всегда вдвоем.”