“Даже Ничто не может длиться вечно. Возможно, он провел в Нигде десять минут, а возможно, десять тысяч лет. Разницы не было никакой, время превратилось в концепцию, в которой давно уже отпала необходимость. Он теперь не пон\мнил своего настоящего имени. Он чувствовал себя пусты очищенным в этом месте, которое и местом-то не было. Он не имел формы в этой пустоте. Он был ничем.”

“Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер.”

“Выдающимся считается такой ученик, который наиболее точно может повторить, что сказал каждый философ в отдельности. Он похож на подкованного музейного экскурсовода. А вот тому, что выходит за рамки этого склада знаний, его не учат. Его не учат сомневаться в позиции того или иного философа, беседовать с ним, улавливать моменты, в которых он сам себе противоречит, обращать внимание на то, что он обходит молчанием определенные проблемы, многих тем и вовсе не касается; он не умеет отличать подлинные взгляды автора от тех, которые ему навязаны его эпохой, не может определить настоящий вклад того или иного автора (то новое, что он внес в науку); он не чувствует, когда автор говорит с ним по велению разума, а когда подключает всего себя — и сердце, и мозг, и душу; он не замечает, какой автор самобытен, а какой — поверхностен и просто поднялся наверх благодаря обстоятельствам или моде”

“Сколько бы раз опыт и рассуждение ни показывали человеку, что в тех же условиях, с тем же характером он сделает то же самое, что и прежде, он, в тысячный раз приступая в тех же условиях, с тем же характером к действию, всегда кончавшемуся одинаково, несомненно чувствует себя столь же уверенным в том, что он может поступать, как он захочет, как и до опыта. Всякий человек, дикий и мыслитель, как бы неотразимо ему ни доказывали рассуждение и опыт то, что невозможно представить себе два поступка в одних и тех же условиях, чувствует, что без этого бессмысленного представления (составляющего сущность свободы) он не может себе представить жизни. Он чувствует, что, как бы это ни было невозможно, это есть; ибо без этого представления свободы он не только не понимал бы жизни, но не мог бы жить ни одного мгновения.”

“В разгаре войны каудильо нашел время встретиться с делегацией офицеров-белоэмигрантов, приехавших сражаться на его стороне. «Я много думал о вашей борьбе, – сказал он им. –Почему вы не победили?» Ответы эмигрантов об огромном численном перевесе красных и их вероломстве не устроили его. Он покачал головой: «Нет, причина в другом. У вас в тылу не было порядка. У меня этого не будет».”

“Romeo-y-CohibaЭто твой RR SUV.IsoldAПочему?Romeo-y-CohibaОн же с твоей стороны.IsoldAНо ведь в нем ты. Значит, он твой.Romeo-y-CohibaКак он может быть моим, если я его не вижу?IsoldAА как он может быть моим, если я даже не могу в него залезть?”